А.С. Волчков: «Директор школы мне помог, хоть и болел за «Спартак»

Знаменитый армеец, чемпион мира, участник Суперсерии 1972 года и член ХК "Легенды хоккея СССР" Александр Волчков в эксклюзивном интервью рассказал, как он прикреплял полозья от "снегурок" к валенкам, окончил школу благодаря болельщику "Спартака" и выходил на лёд против канадских профессионалов.

- Расскажите, как вы пришли в хоккей. Начиналось всё с дворовой команды?
- Это был 1958-й год. Наш хоккей был сильнейшим в мире. Иногда по телевизору показывали матчи ведущих клубов. Я увидел команду ЦСКА, и мне захотелось попробовать себя в этом виде спорта. Возможностей практически не было: мои родители переехали из деревни и вынуждены были жить в бараках, дорогие коньки было не достать. Но раз уж я захотел заниматься хоккеем, отец нашёл мне старые полозья от "снегурок". Я их приворачивал к валенкам и так выходил гулять.

- Уже в коньках?
- Точно. Так добирался до площадки. Но лёд ведь тоже надо было где-то достать. К счастью, рядом с бараком была колонка для питьевой воды. Мы на ночь заливали каток, и утром, если приморозило, можно было играть. Разумеется, кое-кто устраивал скандалы: неэкономная трата воды, да как вам не стыдно. Но детям нужно было где-то кататься, и именно на этом катке я научился азам. Никто со мной не занимался – ни отец, ни тренеры, я просто наблюдал и запоминал. В шесть я уже уверенно скользил по площадке.

- Как же вас заметили?
- Через год я переехал в другое место, ближе к стадиону МАИ. Тогда у нас был очень развит студенческий спорт. Думаю, не хуже, чем сейчас у американцев. Все вузы имели свои команды, свои катки. Можно было приходить на лёд и кататься. Всё как обычно: собирались местные ребята, ставили ворота из валенок и начинали играть.

Время от времени к нам присоединялись ребята из школы ЦСКА, которая была неподалёку. Они меня увидели, начали спрашивать, где занимаюсь. "Да нигде". И сразу же меня, восьмилетнего, пригласили в ЦСКА, причём, поскольку всё основное я уже умел, взяли в группу на два года старше. В первенстве Москвы я играл уже за десятилеток.

- Как добирались в школу ЦСКА?
- Я жил недалеко – четыре остановки на трамвае и пешочком. Один добирался, разумеется, без взрослых, не как сейчас, когда на машинах всех привозят. Была и вторая площадка, на Песчаной, до которой надо было полчаса добираться пешком.

- Кого могли назвать своим кумиром в то время?
- В то время у нас в стране была сильнейшая тройка Локтев – Альметов – Александров. Глядя на них, хотелось играть в хоккей всё лучше и лучше. Их игра мне очень импонировала, они здорово играли. "Кумир", конечно, слишком громкое слово, но это звено прямо стоит перед глазами. Сначала смотрел на них по телевизору, а как пришёл в ЦСКА, смог познакомиться и лично.

- Поиграть с ними удалось?
- В команду меня взяли рано. В 16 лет стали понемногу проверять в матчах, в 17 я был уже стабильным игроком основы. Вениамин Александров тогда ещё играл. В то время большое внимание уделяли армейскому спорту, проводился чемпионат вооружённых сил, и в одном из матчей я попал в команду как "молодой", а он – как ветеран. Так что мне всё-таки посчастливилось сыграть с ним в одной команде.

- В ЦСКА вы застали многих великих игроков вашего времени – от Харламова до Фирсова, от Третьяка до Рагулина. Насколько близки были ваши отношения с товарищами по команде? С кем-то вы были особенно дружны?
- Могу сказать так: в ЦСКА кого попало не приглашали. Туда брали одарённых игроков, и своих воспитанников, и талантливую молодёжь из других клубов. В таком созвездии было не так просто задержаться. И когда не только тренеры, но и игроки видели, что ты способен завоёвывать медали и продолжать победные традиции, тебя принимали любые звёзды, любые ветераны. Ты становился своим, другом и партнёром. Потому что в тебе видели продолжение жизни клуба.

Впоследствии, когда я уже заканчивал, Тихонов многих приглашал и просматривал, но задержаться в такой команде было очень сложно, нужно было обладать определёнными качествами. И не только чисто спортивными, вроде каких-то технических моментов, но и характером для того, чтобы себя проявить. Постоянно выигрывать на протяжении такого длительного периода могли только очень неординарные люди.

Мне повезло, что я застал великолепную плеяду легендарных мастеров: Анатолия Фирсова, Валерия Харламова, Бориса Михайлова, Владимира Петрова и сам стал в составе ЦСКА десятикратным чемпионом СССР.

- От постоянных побед чувства не притуплялись?
- Нет. У нас был очень хороший психолог – Анатолий Тарасов, который всегда находил для игрока определенную мотивацию. Даже посылая кого-то в отпуск, он давал задания, подробно описывал, к чему ты должен стремиться в следующем году.

- Тарасова часто называют жестким тренером, даже диктатором…
- Я бы так не сказал. Всё-таки в хоккее результат достигается большой работой. Если ты физически, технически или тактически не можешь выполнить поставленную задачу, если у тебя проблемы с дисциплиной, значит, ты не превзойдёшь противника. Поэтому у Тарасова были очень высокие требования к хоккеистам, чтобы ты всё время старался превзойти самого себя. Если ты не соответствовал этим требованиям, не мог постоянно прогрессировать, с тобой просто расставались. И в этом есть определённая справедливость.

- Вы что-то взяли от него, будучи тренером?
- Конечно, я многое почерпнул от Тарасова. К счастью, у нас была возможность обучаться, существовала Высшая школа тренеров. Когда ты играешь, у тебя не так много времени, чтобы перенимать какие-то тренерские навыки, а уже по окончании игровой карьеры, конечно, произошло серьёзное переосмысление этой работы. Я серьёзно углубился в науку, в теорию физического воспитания, на которой, в принципе, держится весь спорт. Без этой теории очень сложно стать хорошим специалистом. И именно Тарасов дал очень многое этой науке и, соответственно, мне.

- Помните свой первый матч на высшем уровне?
- Помню. Я тогда ещё в школе учился, мне было 16 лет. Как правило, ЦСКА обеспечивал себе титул за несколько туров до конца чемпионата, и Тарасов всегда просматривал молодёжь. Конкретного матча я, конечно, уже не помню, но сама ситуация, приглашение в команду – это не забывается. В том сезоне я, кажется, провёл шесть игр.

- В школе не хвастались, что играете за главный клуб страны?
- В школе у меня был не очень хороший момент: уже пригласили в команду, а надо было заканчивать десятый класс. У меня уже сборы начались, а тут учёба. Пришёл к директору школы, сказал, что не могу учиться, еду с ЦСКА. А тот оказался болельщиком "Спартака". Так он, видя, что такое положение, собрал консилиум и сделал всё, чтобы я окончил школу и смог играть.

- То есть, помог, несмотря на клубную принадлежность?
- Да! Для него это не имело значения. Он любил хоккей и хотел, чтобы моё имя осталось именно в этой школе. Получилось так, что я стал достоянием школы.

- Вы очень рано попали в сборную, стали самым молодым игроком в Суперсерии. Как восприняли тот вызов?
- В то время попадание в сборную считалось каким-то супердостижением. Но одарённые игроки, бывало, и в 18, и в 20 лет, попадали. Понятно, это было большим подспорьем. Сборная в то время считалась ключевым моментом твоей карьеры. Все игроки стремились к этому.

- Чем запомнилась Суперсерия?
- В то время я не мог оценить масштаба этого события. Не думал, что это "противостояние школ", профессионалы против любителей, идеология и так далее… Уже сейчас, после всего сказанного, написанного, снятого о Суперсерии, я могу оценить, насколько это было грандиозно. А в то время мы, молодые, должны были просто выйти на лёд и показать своё мастерство. Я сыграл только один матч в Москве, ещё на двух был в запасе.

- И как ощущали себя на льду против канадских профессионалов?
- Уже потом, пересматривая запись матча, я понял, что неплохо влился в команду. Очков, правда, не набрал, но действовал уверенно. В сборной тогда было два постоянных звена, а в остальных всех постоянно подбирали и меняли. Кандидатов было много, тренеры старались охватить всех.

- Канадцы чем-то впечатлили?
- Впечатлили своей жаждой игры, борьбы с первой до последней секунды. Мы тоже были максимально настроены, но у канадцев это было что-то экстраординарное. Это запомнилось, и впоследствии я старался играть именно так и на тренерской работе доносить это своим ученикам. Мне кажется, именно своим запредельным настроем они и выиграли эту серию.

- Вы были в сборной и на московском чемпионате мира 1973 года, одном из самых успешных турниров в нашей истории – 10 побед, 100 заброшенных шайб. Как удалось добиться такого невероятного результата?
- Понятно же, что в то время в первенствах мира не принимали участия сильнейшие канадские и американские игроки. Явными фаворитами были мы и, возможно, чехословаки. Шведский и финский хоккей в то время был всё-таки полупрофессиональным, потому что, как правило, все игроки где-то ещё подрабатывали. Не на черновой работе, конечно, их пристраивали, но всё же. Так что конкурировали, в сущности, только две команды, и 100 шайб в десяти матчах не должны особо удивлять.

- Матч с ЧССР получились упорными. Вы забросили важную шайбу в первой игре с чехословаками. Помните, как это было?
- Да, Анисин выиграл вбрасывание, а я сразу пальнул по воротам. Мне потом и приз дали лучшего игрока матча. Но для меня в то время само попадание в сборную было огромной радостью. Сами понимаете, в 20 лет стать чемпионом мира – мало что было престижнее.

- Вы ещё десять лет выступали на высоком уровне, но в сборную вас уже не вызывали. В чём причина?
- Сменился тренер, я был воспитанником Тарасова, а Виктор Тихонов меня в сборной не видел. Но это право наставника, за результат всегда отвечать ему.