Холодная война на льду - 8

Холодная война на льду - 8

Сразу после монреальского позора Гарри Синден выступил перед своей командой с короткой энергичной речью...



Дик Беддаз был подвижным, весьма эксцентричным журналистом, которого узнавали по неизменным сильным очкам и ковбойской шляпе. Перед входом в советское консульство в Торонто Дик Беддаз употреблял в пищу собственную колонку в Globe & Mail, в которой обещал ее же и съесть с борщом, если сборная Канады проиграет хотя бы один матч сборной СССР. Пацан сказал – пацан сделал. Надо было быть осторожнее в высказываниях, которые не один раз подводили журналиста. Однажды про Уэйна Гретцки он сказал, что «в старые времена» этот великий хоккеист попал бы только в третью тройку приличной команды НХЛ. Это все равно что сказать: Валерий Харламов был достоин игры в третьем звене воскресенского «Химика»…

Беддаз, превративший свои предсказания в борщ с клецками из газетной бумаги, потом стал автором биографии того самого владельца Toronto Maple Leafs Харольда Балларда, готового выложить за Харламова миллион долларов – в том числе и потому, что из-за появления финансово конкурентной ВХА хозяин легендарного клуба перед сезоном потерял нескольких ключевых хоккеистов, включая вратаря Берни Парента и четырех полевых игроков. (Потом хозяева Minnesota North Stars, одной из команд, которая расширила вдвое количественный состав НХЛ в 1967 году, готовы были купить Харламова, но в целом поняли, что это сложно – он, как они точно выразились, «принадлежал государству».) Кстати, очень скоро после Суперсерии Баллард сел на некоторое время в тюрьму – правоохранительные органы гонялись за ним столь же интенсивно, как и за Аланом Иглсоном.

Maple Leafs Gardens была родной для Балларда ледовой ареной, приносившей ему стабильный доход. Именно на этой площадке, столь же значимой для канадского хоккея, что и монреальская, должен был пройти второй матч Суперсерии. В буквальном смысле матч-реванш, которого ожидала вся Канада. Пожалуй, по важности, как стало ясно потом, вторая игра не уступала последнему мачту Суперсерии в Москве, в котором все решалось. Торонто в этом смысле должен был стать городом-символом – в здешнем клубе, в частности, играли Эллис и Хендерсон, которые в тройке с Кларком едва ли не лучше всех проявили себя в первой игре.

Сразу после монреальского позора Гарри Синден выступил перед своей командой с короткой энергичной речью: «Джентльмены! Нам предстоит длинная тяжелая Серия. И нам лучше взять себя в руки. Через два дня у нас вторая игра в Торонто. Пожалуйста, давайте позаботимся о том, что быть к этому моменту в форме».

В Торонто канадцы тренировались с особым усердием. Причем Синден пошел на необычный шаг – провел закрытую тренировку. И был в дикой ярости после того, как обнаружил, что Бобров и Кулагин за ней незаметно наблюдали.

Главный тренер канадцев изменил тактику с учетом уроков первой игры, сориентировав игроков на то, чтобы они не давали русским распоряжаться шайбой. В ворота встал Тони Эспозито. Провалившаяся тройка Рателля была снята с игры. Оури и Силинг, упустившие Харламова, тоже не попали в состав. Появились защитники Серж Савар, Билли Уайт, Пэт Стэплтон. Парк, Бергман, Лапуан остались в составе. Вместо Фила Эспозито к монреальцам Фрэнку Маховличу и Курнуайе он поставил ветерана Стэна Микиту. А к Эспозито вместо звезд «прикрепили» рабочих лошадок, способных подносить снаряды – его же партнера по Bruins Уэйна Кэшмена и Жана-Поля Паризе из Minnesota. Предполагалось использовать младшего брата Фрэнка Маховлича – Пита. Все эти перестановки полностью себя оправдали.

Бобров оставил до поры до времени молодое звено из «Крыльев Советов» (кроме Анисина) на скамейке запасных – их звездный час еще не настал. Вместо Викулова к Харламову и Мальцеву поставил ветерана Старшинова, а вместо Блинова к Михайлову и Петрову присоединили в качестве левофлангового Мишакова. Спартаковская тройка осталась неразделенной. Последний ход был единственным, который себя оправдал.

…Уэйн Кэшмен разогнался и едва не врезался в Мальцева, который успел лишь отмахнуться. «Кэш» не то чтобы глумливо, а скорее весело улыбался – конечно, советский форвард не ожидал, что на него во время паузы в игре наедет персонаж размером со шкаф. Добрая задиристость была предвестницей очень жесткой игры с различными ситуативными приемчиками, призванными вывести из равновесия соперника. Например, бесконечная смена игроков, которые должны подъехать к точке вбрасывания.

                                   

«Это наша игра. Найдите способ доказать это!» Такой самодельный лозунг висел на трибунах. И уже в первом периоде стало понятно, что для канадцев победа – дело чести. Они играли великолепно, на очень высоких скоростях, а у наших в первом периоде ничего не получалось. Во втором периоде игра выровнялась, но все равно слабо сыграло звено, где играл Харламов, удаленный, кстати, в конце второго периода на 10 минут за недисциплинированное поведение, – Старшинов и Мальцев были не на высоте; Михайлов и Петров как-то не нащупали пути соприкосновения с Евгением Мишаковым. Зато ярко сыграли Зимин, который потом не сможет участвовать в Серии из-за аппендицита, Шадрин, снабжавший отличными пасами Якушева, и сам Як-15, он же «Большой Як», поражавший воображение канадцев своим «баскетбольным шагом». В Суперсерии спартаковское звено забросило 50% всех шайб сборной СССР, правда, в основном в Москве, а Якушев, ставший мегазвездой, ее лучшим бомбардиром, забив 7 голов. Он в наибольшей степени, наряду с Харламовым и Третьяком, соответствовал НХЛовским стандартам игры. Драйден сказал о нем: «На коньках стоит, как Бобби Орр и Фрэнк Маховлич одновременно». Сравнение с Маховличем было вполне корректным – и рост, и манера игры действительно оказались похожи.

Отличились и вратари: и Тони Эспозито, и Третьяк сыграли безупречно. Четыре гола в ворота сборной СССР были честно заработаны канадцами: «трудовые» голы Фила Эспозито и Фрэнка Маховлича и два блистательных, вошедших в историю хоккея гола – Ивана Курнуайе и Пита Маховлича.

Вторую шайбу в третьем периоде при счете 1:0 в пользу Канады забросил Курнуайе. Сделал он это почти по-харламовски. «Я выиграл слишком много Кубков Стэнли, чтобы растеряться после первого поражения», - скажет он потом, вспоминая те события. Перед игрой Иван сказал защитнику Брэду Парку, блестяще проведшему Серию, одному из нескольких хоккеистов, сыгравших все восемь матчей: «Следи за мой, я сегодня в хорошей форме». Парк и следил. Но нужный момент настал только на второй минуте третьего периода. Курнуайе начал двигаться, как набирающий обороты курьерский поезд. Получив шайбу от Брэда Парка, правда, не в своей зоне, а много ближе к воротам соперника, он на очень высокой скорости, вполне ему присущей, обошел защитника и прострелил Третьяка. Гол был великолепный, почти слепок с первой в Серии шайбы Харламова, хотя у Курнуайе были скорость и непререкаемая определенность, а у Валерия Борисовича – скорость и какая-то все-таки тайна…

Когда Якушев сократил разрыв в счете, добив шайбу после неудачного выхода один на один Зимина, которого запутало то обстоятельство, что Тони Эспозито был левша – форвард слишком долго думал, под какую руку бросать и в результате не попал в створ ворот, - казалось, что ход встречи еще может переломиться, как в первой игре. Но далее последовал отменный гол Маховлича-младшего, единственный для него за всю Серию, зато составивший ему славу и репутацию. «Маленький М» вышел из тени своего брата - «большого М».

Скорость и маневренность не были преимуществами этого увальня-гиганта с огромными ручищами. Но здесь он проявил именно не свойственные ему качества. Поймав на ложном замахе Паладьева, он обошел этого защитника, а затем, уложив на лед Третьяка, буквально воткнул шайбу в ворота.

«Я объехал Пита и пытался поднять его, но он был слишком тяжел. Какой гол!» - вспоминал Фил Эспозито. «Это был гол, который я никогда не забуду», - писал Гарри Синден. На счастливом для канадцев льду Торонто отличились два игрока из Монреаля – Курнуайе и Маховлич. Именно эти два хоккеиста 31 декабря 1975 года будут позировать, обнимая Третьяка, в монреальском «Форуме» после исторической ничьи Canadiens с ЦСКА.


Вторая игра, украшенная двумя голами-бриллиантами канадцев, была сделана. Символическим образом четвертую шайбу забросил «большой М». Канада обрела веру в себя.

А на обвинения в грубой игре (Андрей Старовойтов после второй игры назвал канадцев «шайкой разбойников», примерно так же квалифицировал игру своих коллег, оказавшийся в тот день на трибуне, не будучи заявленным на игру, Кен Драйден) ответил Джон Фергюсон: «Мы так играли в эту игру последние 50 лет, и так будем играть в нее следующие 50. Разве хоккей не был дворовой игрой? И что - после ста лет такого хоккея мы должны изменить его в угоду ценителям тонкого искусства?»

Фергюсон утверждал авторские права на хоккей Канады – этот вопрос ко второй игре Суперсерии оказался самым актуальным. Но он оказался не прав. Уже спустя пару лет канадский хоккей окажется в жесточайшем и затяжном кризисе из-за того, что чрезмерная нарочитая грубость благодаря Philadelphia Flyers, команде, хоккеистов которой называли «грубыми уличными хулиганами», станет ключевой проблемой НХЛ. Хоккей все равно со временем станет иным – очень быстрым, очень жестким, но уличная жестокость не станет его ключевым свойством. Как не станут ключевыми игроками профессиональные драчуны – tough guys.

Если самыми ценными хоккеистами первой встречи были признаны Харламов и Кларк, то теперь вполне заслуженно этот статус обрели Третьяк и братья Эспозито. И если в первой игре в ворота советского вратаря было сделано 32 броска, то во второй – 36. В третьей игре канадцы довели этот показатель до 37. Четвертая и вовсе оказалась специфической…

«Канадцы нисколько не огорчили нас в последующей игре, не транслируемой из Торонто в Москву, когда взяли реванш, - писал в своей книге «XX век. Спорт» спортивный журналист Александр Нилин, - нам хотелось верить, что противник действительно силен».

Третья игра в символическом смысле должна была стать решающей. Одно поражение канадцев. Одна победа. Кто же сильнее? Чья эта игра? «Родоначальников» или тех, кто ее нагло себе присвоил?

Суперсерия двигалась все дальше на Запад – от классических и овеянных славной историей арен Монреаля и Торонто в Виннипег, где квартировала команда Winnipeg Jets из новой лиги ВХА, чьей собственностью стал сам Бобби Халл.

Зрители были так поглощены переживаниями по поводу необходимости закрепить превосходство Канады в главной игре – да что там игре, хоккей заменял и политику, и культуру! – что едва вытерпели минуту молчания, объявленную перед матчем в связи с убийством на проходившей в Мюнхене Олимпиаде израильских спортсменов. Все это было печально, но так далеко от идеально раскатанного машиной Дзамбони виннипегского льда, что и зрители, и организаторы матча повели себя почти неприлично, сократив минуту молчания до 30 секунд…

На этот раз на серьезные изменения в составе пошли Бобров с Кулагиным. Жесткость в ответ на жесткость – в заявке на матч появился выдающийся динамовский защитник Валерий Васильев, сыгравший в паре с Юрием Шаталовым из «Крыльев Советов». Введена была в игру ключевая тройка из числа подопечных Бориса Кулагина: Юрий Лебедев - Вячеслав Анисин - Александр Бодунов. Эти воспитанники школы ЦСКА, недооцененные Тарасовым и подобранные Кулагиным для «Крыльев», будут названы канадской прессой на свой манер «Kid’s Line» - «детское звено». На тот момент им всем исполнилось по 21 году. Они-то и спасли третью игру…

На скамейку запасных сел Александр Рагулин, не играли травмированный Викулов и Зимин с аппендицитом, поэтому в тактической схеме появилось странное новообразование Михайлов - Мальцев – Харламов. Следуя на самом деле логике Анатолия Тарасова, Всеволод Бобров и не думал возвращать разрушенную конфигурацию Михайлов – Петров – Харламов, решив попробовать новую схему, исходя из того, что Мальцева и Харламова не стоит разлучать. Мальцев действительно сыграл на привычной позиции центрфорварда почему-то лучше, чем в предыдущих встречах, но игра у него все равно не шла – он не реализовал пару стопроцентных моментов, которые для него создал, кстати говоря, именно Харламов. Владимир Петров же выходил на площадку, когда команда СССР оказывалась в меньшинстве, причем в паре с Евгением Мишаковым. И это сочетание, на мой взгляд, было не менее эффектным, чем явление канадскому народу «детского звена». К спартаковцам же присоединили звезду СКА (Ленинград) Вячеслава Солодухина, которого Бобров уже попробовал на чемпионате мира в Праге. Правда, в этой своей единственной игре в Серии он ничем не отличился.

Гарри Синден же не ждал милостей от природы и оставил почти в неприкосновенности победный состав второй встречи, выставив только Жана Рателля, оставшегося без своих товарищей по Rangers, даже без Рода Жильбера, вместе с которым он начинал играть в… 12 лет. Временами на площадку выходил Стэн Микита, но как-то без особого успеха.

Скорости в этой игре были на уровне сегодняшнего хоккея. Это был абсолютно открытый хоккей. Великолепный и зрелищный, причем с обеих сторон. Волнами, как в синхронном плавании, накатывались на ворота Тони Эспозито, снова прекрасно проведшего игру, Лебедев – Анисин – Бодунов. На быстрый гол Паризе, гол-клон первой шайбы первой игры, ответил, причем во время игры в меньшинстве, мощным неберущимся броском Владимир Петров – левша забросил левше. Блеснул без привычных партнеров прекрасной шайбой Жан Рателль. Второй период вроде бы был за канадцами, они и вели почти столь же убедительно, как и во второй игре – переломным казался гол Хендерсона. Но наши, дважды проигрывая с разрывом в две шайбы, сравнивали счет: такое в НХЛ тех времен было невозможно. Нашу третью шайбу в привычном для себя стиле забросил Харламов: получив пас, он на высокой скорости въехал в зону снова загипнотизированных канадцев и распечатал Тони Эспозито. Не столь красиво, как в первой игре, зато похоже по скорости и «силовой» обводке на гол Курнуайе в игре номер два.

А за пять минут до конца настало время «детского звена». Ребята из «Крыльев», резко выделяясь на фоне сдувшихся от безумного темпа своих коллег по команде и хоккеистов Канады, затеяли настоящую карусель. Молодость, физподготовка и идеальная сыгранность вылились в два первоклассных гола сначала Лебедева, а потом Бодунова. Стоит ли удивляться тому, что спустя сезон «Крылья» станут чемпионами страны, а с ВХА в 1974 году будет играть беспрецедентно большое число хоккеистов из команды Кулагина?

Третья игра закрепила сложившееся равновесие. Равновесие мощи, тактики, стиля двух хоккейных школ. Стало понятно, что две команды, при всей их несхожести, - равны.

Третья игра многое объясняла в том, почему Третьяк незаменим. Да, Тони Эспозито сыграл блестяще. Но они с Драйденом, притом, что это было не лучшее для него время, были взаимозаменяемы. Да, наши много атаковали и были столь же убедительны, как и канадские полевые игроки. Но это не отменяет того, что минимум четыре-пять раз за игру Владислав Третьяк творил в воротах чудеса, причем делал это с волшебной легкостью – шайба летела в его ловушку при выходах один на один, как привязанная. Как будто он приглашал ее в уютное ложе.

Иной раз казалось, что шайба даже меняла направление движения. Вряд ли на такое были способны опытный Виктор Зингер, бобровский спартаковский кадр, проведший большую часть карьеры в тени Коноваленко и которому был уже 31 год (хотя он играл в «Спартаке» до 37). Едва ли справился бы с агрессивным напором канадских звеньев и сильнейшими бросками из любых позиций молодой и яркий (в том числе в прямом смысле – за рыжие волосы его прозвали «Костром») Александр Сидельников из «Крыльев», отличавшийся эксцентричной игрой на дальних выходах из площади ворот. Уже потом он закрепится в сборной и сыграет последнюю игру Суперсерии-1974 с ВХА, когда ее судьба уже решится в пользу СССР, и Кулагин выставит экспериментальный состав, где первая тройка будет выглядеть так: Мальцев – Викулов – Харламов.

Успехи «красной машины» во многом справедливо будут связываться с именем Третьяка, а уж победы, ничьи и неразгромные поражения в Серии-1972 – тем более. Когда незадолго до конца встречи Третьяк будет расстрелян в упор и снова поймает шайбу, Хендерсон сначала поднимет руки вверх, как будто ликуя (шайбе просто некуда было деваться – только в ворота), а затем с досады обрушит клюшку на лед. Третьяк, орудовавший клюшкой, как теннисной ракеткой, снова будет признан самым ценным игроком советской сборной.

В этой игре, быстрой, жесткой, изобретательной, проявилась важность самоотверженных «рабочих лошадок». Вездесущего и мужественного Евгения Мишакова Бобров выпускал тогда, когда команда оставалась в меньшинстве. Попытки использовать его как левого крайнего в звене с Михайловым и Петровым успеха не принесла, даже несмотря на то, что плотный и крепко стоящий на ногах Мишаков напоминал камень, пущенный из пращи. Мишаков не забросил ни одной шайбы. У него была другая функция – разрушителя атак канадцев. Он был одним из любимых игроков Тарасова – старательный и исполнительный. Он был частью «системы» - пятерки, на которой Анатолий Владимирович опробовал небывалую схему с полузащитниками. В нападении играли двое – Мишаков и Юрий Моисеев, нападающий Анатолий Ионов и защитник Игорь Ромишевский считались «хавбеками». Автослесарь по профессии, кореш Бориса Михайлова по дворовым играм в районе Хорошевки, хоккеист с четырьмя удаленными менисками и носом, сломанным восемь раз, не считая прочих неприятностей, был абсолютно бесстрашен и отвязан. А это были важнейшие качества для игр с канадцами. В 1972 году ему уже был 31 год, но играл он с юношеской страстью, как страстно дрался однажды со стокгольмскими таксистами или выпивал (что, впрочем, в хоккейных карьерах тех лет, к сожалению, было, скорее, нормой, как и потом ранняя, вокруг пятидесяти лет, кончина бывших любимцев публики). В седьмой игре канадцы будут лупить его чуть ли не всей командой, и Мишаков знаками вызовет на кулачный бой главного своего обидчика Рода Жильбера. Спустя 15 лет Жильбер объяснит Мишакову, почему он не принял вызов: «Ты бы меня убил».

…Гарри Синден оценил итог встречи с неожиданным облегчением и даже элементами энтузиазма: «Ничья так же прекрасна, как поцелуй сестры, а последние десять минут выглядели для меня, как Ракуэл Уэлч (актриса, секс-символ 1970-х. - А.К.)».

Глагол to boo в английском означает – освистывать, выражать неодобрение. Канадская публика многоголосым «Bo-o-o-o!» действительно заменяет свист, характерный для наших стадионов. Вероятно, тихоокеанский Ванкувер сильно отличался от городов, где прошли первые три игры – болельщики команды Vancouver Canucks, которая два года как появилась в НХЛ, «обуели» хоккеистов сборной Канады в Pacific Coliseum почему-то уже во время разминки 8 сентября 1972 года.

Гарри Синден продолжал жонглировать составом, и на этот раз, как говорили, не от хорошей жизни – те хоккеисты, которые ни разу не вышли на лед, явным образом выражали свое неудовольствие. Тренер освежил состав Деннисом Халлом из Chicago, братом Бобби Халла, и Жильбером Перро из Buffalo Sabres. Что характерно, и тот, и другой забросят по шайбе в этой игре. Синден выпустил и Билла Голдсуорси из Minnessota с установкой на жесткую игру. И хотя Голдсуорси тоже стал автором одного из трех канадских голов, он переборщил с жесткостью в самом начале встречи, дважды за первые шесть минут оказавшись на скамейке штрафников. Соответственно, дважды за первые восемь минут отличился Борис Михайлов.

Голы были почти однотипные. Сначала следовал мощнейший бросок Владимира Лутченко, кстати, очень сильно и стабильно отыгравшего Серию (впрочем, как и все остальные турниры, не зря его потом тот же Михайлов сравнивал с Бобби Орром), а Борис Михайлов аккуратно подправлял шайбу в ворота. В этой игре его признают лучшим в сборной СССР, и вполне заслуженно. Хотя опять был совершенно великолепен Третьяк, чего нельзя сказать о сильно нервничавшем Кене Драйдене. Впрочем, опять же он не был виноват в пропущенных голах – они все были хороши.

Кстати, Синден вернул звездную комбинацию Фрэнк Маховлич – Фил Эспозито – Иван Курнуайе, и они были, мягко говоря, заметны на площадке. Но Третьяк… Был момент в игре, когда 20-летний советский вратарь взял третью подряд неберущуюся шайбу, и Эспозито, проезжая мимо, одобрительно хлопнул его клюшкой по щиткам – мол, ну ты, парень, даешь…

Бобров и Кулагин повторили конфигурацию первой игры в звеньях Петрова и Мальцева, то есть выпустили Блинова и Викулова, вернулся Паладьев, которого поставили в пару с Васильевым. Но мальцевское звено, равно как и блеснувшая в предыдущей игре тройка «Крыльев», ничем себя не проявили. Викулов забросил неплохую шайбу, причем с подачи Харламова, но по большому счету эта тройка не справлялась с обороной канадцев.

Первый период был за сборной СССР – канадцы выглядели растерянными и заранее расстроенными. Второй период команды провели на равных, хотя забрасывали в основном наши, доведя счет до 4:1. Единственную канадскую шайбу забросил звезда Buffalo Перро, который продемонстрировал великолепное катание и обводку, пройдя всю ледовую площадку от ворот Кена Драйдена до ворот Владислава Третьяка. И было осекся, оказавшись рядом с советским голкипером, но упавший Валерий Васильев по инерции затащил вместе со своим телом шайбу в ворота. По сути это был автогол. Перро прославится тем, что 17 лет отыграет в одной команде, причем в тройке, не менее знаменитой, чем звено Жильбер – Рателль – Хэдфилд. Рика Мартина – Жильбера Перро – Рене Робера называли «The French Connection» - «Французская связь» (в честь детективного фильма 1971 года, известного у нас как «Французский связной»). Так они и войдут в историю хоккея, а Перро – в Зал хоккейной славы.

Второй период показал, что канадцы почти ничего не могут сделать с нашей командой. Огромный Фрэнк Маховлич от отчаяния даже однажды просто лег на вышедшего из ворот Третьяка и выключил его из игры секунд на пять, причем во время атаки канадцев. Судья на этот эпизод не обратил внимания, дав канадцам шанс. Доминирующим настроением у звезд НХЛ было бессильное разочарование. Они даже не грубили. Когда Петров в начале третьего периода надолго задержал руками Фила Эспозито, аккуратно уложив эту тушу на лед, лидер канадцев только с укоризной посмотрел на него, а наш центрфорвард в ответ лукаво улыбнулся и развел руками. В иной ситуации Эспо полез бы драться, но только не в этой игре, не при этой публике, повторяющей свое «Bo-o-o!» по каждому поводу, не при счете 1:4.

Канадцы есть канадцы. В третьем периоде они задавили советскую команду, о чем свидетельствует удивительное соотношение бросков в створ ворот. 23 канадских броска против 6 наших!

На последней минуте третью шайбу забросил Деннис Халл, вышедший из тени своего брата, не попавшего в сборную. А так бы в команде Канады было бы три братских дуэта – наряду с Эспозито и Маховличами (теоретически можно было бы увидеть и братьев Драйденов, и семейство Хоу). Над Деннисом во время игр Black Hawks и Canadiens все время подшучивал младший брат Мориса Ришара – Анри Ришар. Подъезжал сзади и говорил: «А мой брат лучше, чем твой!». Так развивался канадский хоккей – братьями и династиями. Вот уж и в самом деле дворовая игра…

После финальной сирены и определения лучших игроков матча (Борис Михайлов, Фил Эспозито) произошло еще одно вошедшее в историю мирового хоккея событие – интервью лидера и лучшего игрока канадцев обозревателю телеканала CTV Джонни Исоу. Фил Эспозито, мокрый, как едва вылезший из воды бобер, был разъярен приемом ванкуверской публики. Он был так зол, что даже не помнил потом, что, собственно, говорил, до тех пор, пока спустя десять лет не посмотрел пленку с записью своего пылкого выступления в защиту канадской команды и ее патриотизма. Самое интересное, что во всех печатных источниках, включая мемуары Эспозито, его спич передается по-разному. В нюансах, конечно, но действительно по-разному. И расшифровка не вполне совпадает с тем, что есть теле- и радиозаписях. Во всяком случае, никто толком не воспроизводил тот фрагмент выступления, где он говорит о том, что хоккеисты Канады играют, чтобы заработать деньги в пенсионный фонд НХЛ, играют в том числе и в США, но не это главное. А дальше следует знаменитая фраза - хоккеисты играют за Канаду, за свою страну, за любовь к Канаде.

У нас любят цитировать эту речь Эспозито, делая акцент на его замечании о том, что канадцам приходится играть против «великих хоккеистов». Ни в одном из канадских источников я это словосочетание не нашел – все-таки советская хоккейная история была сильно мифологизирована по ходу «развенчания мифа о канадских профессионалах». Попробуем воспроизвести текст Эспо по добросовестнейшей книге Майкла МакКинли «Хоккей. История людей», ставшей едва ли не канонической в ряду иной историко-хоккейной литературы: «Всем людям по всей Канаде: мы старались, мы сделали все, что могли. Тем, кто освистал нас (booed us) – господи, я и все наши парни действительно растеряны и разочарованы в некоторых людях. Мы не можем поверить в то, что могли получить такую плохую прессу, такое освистывание на наших же аренах. Каждый из наших парней, из тридцати пяти парней вышедших играть за команду Канады, сделали это потому, что мы любим нашу страну… Если болельщики в России так же освистают своих игроков, как нас канадские болельщики – я не говорю, что все это делают – в этом случае, когда я вернусь сюда, то лично извинюсь перед каждым из канадских болельщиков».

Эспозито утверждал, что, закончив свою пылкую и сбивчивую речь о патриотизме, он показал язык камере, а значит, всем тем, кто издевался над лучшими канадскими хоккеистами в их же стране. Телевизионная запись этого обстоятельства не подтверждает. Выразительно сплюнул один раз – это да, а вот язык… Возможно, Эспо хотел это сделать, но в последний момент счел неприличным.



Так закончилась канадская часть Суперсерии. Кен Драйден: «В раздевалке царило уныние. Русские вышли вперед, имея две победы, одну ничью и одно поражение, а следующие четыре игры состоятся в Москве. Фрэнк Маховлич был потрясен происшедшим. «Я готов поверить теперь во что угодно,– сказал Фрэнк.– После того, что русские сделали с нами в нашей игре здесь, в Канаде, боюсь, в спорте не осталось ничего святого. Если их кто-нибудь познакомит с американским футболом, они через два года разгромят «Далласских ковбоев» и выиграют первый приз».

Продолжение следует...