И.П. Болдин: «После аварии гайки в ноге подкручивал»

Олимпийский чемпион 1992 года, член ХК "Легенды хоккея СССР" рассказал, как восстанавливался после аварии и перелома ноги, как "детский сад" Виктора Тихонова выиграл Олимпиаду, и почему русскому человеку тяжело жить в Финляндии.

- В 1992 году был ваш звёздный час в составе сборной. Ожидали дебютировать на таком уровне?
- Меня и до этого брали в сборную, ещё при СССР. Правда, только на турнир "Руде Право" в Чехословакии. Даже на Приз "Известий" не удалось сыграть ни разу. О чемпионатах мира и Олимпиадах и речи, конечно, не шло. Пробиться в сборную при том составе было нереально.

Ведь не только в ЦСКА были готовые пятёрки, но и в "Спартаке" уже готовая тройка Шепелев – Капустин – Шалимов, а в Горьком играли Варнаков, Ковин и Скворцов. Возьми любую команду – у каждой была одна-две приличных тройки. Можно было хоть две сборные составить, и обе бы боролись за победу.

- Считаете, уровень игроков в то время был выше?
- Не буду сравнивать, но уровень был очень высокий. Команд мало, конкуренция зашкаливает. Многие прекрасные игроки были вынуждены играть в лигах рангом пониже, потому что мест в элите на всех не хватало.

- Так вы не ответили. Вызов в сборную в 92-м стал для вас сюрпризом?
- Не то чтобы. Нас целой тройкой взяли на сборы вместе с Виталием Прохоровым и Николаем Борщевским, так что поездка в Альбервиль выглядела логичной. И, думаю, мы не подвели.

- Ваша тройка действительно играла одну из ключевых ролей…
- Быков с Хомутовым, конечно, были безусловными лидерами, но мы старались не отставать. Канадцам забросили, как выяснилось, победную шайбу.

- Причём забили лично вы. Как было дело?
- Игра была очень вязкая. Первый период закончили по нулям. Моменты, конечно, были, но очень осторожно играли и мы, и канадцы. Каждый ждал ошибки соперника. А во втором отрезке Слава Буцаев бросил с линии ворот, попал в конёк вратарю, и шайба залетела. Просто случай, но с нас сразу спал груз ответственности. Теперь уже канадцам надо было атаковать, раскрываться.

Я же забил в контратаке. Наше звено быстро вышло из своей зоны, то ли Прохоров, то ли Борщевский бросил, а я оказался первым на добивании. 2:0 – а до конца игры минут, кажется, семь, не больше.

Вроде успокоились, но тут же канадцы забили ответную. Хорошо, что Слава Быков тоже пальнул от синей линии прямо в девятку. До финальной сирены доиграли уже спокойно.

- У канадцев тогда была серьёзная сборная.
- Ещё бы. Линдрос играл, Шон Бурк в воротах, остальные ребята тоже подобрались не слабые, хоть и молодые.

- Линдрос впечатлил?
- Вы Линдроса видели? Это же шкаф два на два. Как с ним бороться? Он в два раза выше, в два раза тяжелее. Брали за счёт паса, за счёт хитрости, за счёт движения. Канадцев ведь не перетолкаешь, борьба – это их стихия. И на пятачке они здорово работают. Мы, конечно, тоже старались не уступать. Если дашь слабину, считай – проиграл матч заранее. А сейчас канадцы прекрасно сочетают свой силовой хоккей с нашим комбинационным.

- Габариты игроков с тех времён заметно выросли?
- Судя по тому, что я вижу, сейчас действительно стараются набирать больших игроков. Раньше в команде было от силы два гренадёра, а остальные – ребята среднего роста вроде меня. Да любого возьмите – Макаров, Анисин, Ларионов, Лебедев, Прохоров… Не великаны ведь. А сейчас все на подбор как Якушев, за 180.

Честно говоря, непонятно, почему нынешние тренеры смотрят на этот фактор. Когда советская сборная выигрывала Кубок Канады или билась в Суперсерии, в её составе далеко не все были габаритными. Когда ко мне приходят ребята, я не смотрю, большие они или маленькие. Каждый хоккеист играет за счёт своих сильных качеств, и масса тела – лишь одно из них. Но есть ведь и другие: скорость, техника, мощный бросок.

- Но маленького игрока проще продавить…
- Это верно. Но раньше-то ещё легче было: удаления выписывали только в экстремальных случаях. И маленьким это не мешало.

- Вернёмся к Олимпиаде. Вы тогда выступали в составе уникальной сборной под странным названием "Объединённая команда".
- Да, тогда не было у нас ни гимна, ни флага. Но мы не переживали. Мы приехали играть за свою страну, и неважно, как она называлась. Сейчас ведь её не вспоминают отдельно от всей остальной истории российского хоккея. Она так и считается последней победой россиян на Олимпийских играх.

- Хотя именно тогда звёздного состава в сборной и не было.
- Нас вообще называли детским садом. Но в финале мы показали, кто здесь "детский сад".

- Чемпионат мира 1992 года получился не таким успешным…
- Проиграли шведам в четвертьфинале. У нас же, по сути, другая команда была. Быкова с Хомутовым не было, Кравчук уже играл в НХЛ… Но это, конечно, не оправдание. Если уж приехали на мировое первенство, должны были сражаться за победу, выполнять тренерские установки и вести себя как профессионалы.

- В том же году вы попали в аварию, поставившую крест на ваших надеждах отправиться в НХЛ. Что тогда произошло?
- Поехал после тренировки по набережной Яузы. У меня была праворульная машина – "Ниссан". Меня занесло, развернуло, и я влетел в столб как раз водительской дверью – ногу прижало так, что я не мог её вытащить… А там перелом. "Скорая" приехала только через два часа: подогнали машину, дверь отодвинули, достали ногу…

- Врачи говорили, что играть не будете?
- Да ничего конкретного не говорили. Но вроде как действительно можно было прощаться с хоккеем.

- Но вы боролись?
- Я бы не назвал это борьбой. Мне сделали операцию, поставили аппарат Илизарова – такие железки на ноге с гайками, которые я подкручивал. Старался как можно больше ходить, разрабатывать ногу. Потом вернулся на лёд.

- Сколько времени заняло восстановление?
- Долго. Кажется, весь 1993-й год я пропустил, только потом оклемался и уехал в Финляндию. Я был задрафтован и в НХЛ, но после такого перерыва там контракт мне уже не предлагали. А вот финны из ХПК пригласили.

- Чем Финляндия запомнилась?
- Люди там уникальные. Очень обособленные. Живут сами по себе, в ресторане муж за себя платит, жена за себя. Соседей никто знать не знает. В России я такого нигде не видел.

- А в Швеции, где вы играли в "Брюннесе"?
- В Швеции всё то же самое. Может, это у них северный менталитет такой. При этом в то время по всей Европе охотно брали русских хоккеистов и тренеров. Собственно, только русских и брали. Ну и канадцев.

- Платили намного больше, чем в "Спартаке"?
- Конечно. Тем более в то время у нас хоккей разваливался, денег вообще не было, а в Европе удавалось зарабатывать. Причем прилично.

- Но в 1997-м всё-таки вернулись…
- Мне и Борщевский звонил – приезжай, мол, будем играть. В какой-то момент решил – пора. Конец 90-х и начало нулевых провёл в родном клубе. Тогда всё время общему возрасту нашей тройки с Володей Тюриковым и Лёшей Ткачуком удивлялись. В газетах писали что-то вроде: такую-то команду обыграли хоккеисты, которым 120 лет на троих.

Но дело же не в годах. Если бы мы портили погоду в "Спартаке", сразу бы ушли, но если игра шла, голы забивались, почему не играть до конца. Тогда мы, по сути, вели команду. По 40 лет людям – кому ещё вести?

- Как бы вы описали тот "Спартак"?
- Это была очень спокойная команда. Не было ни особых финансовых проблем, ни разногласий между игроками. Какое-то время даже на первом месте шли в чемпионате, но не срослось.

- Нынешние проблемы "Спартака" как-то отразятся на ДЮСШ?
- Не отразятся. Мы же относимся не к клубу, а к физкультурно-спортивному обществу. Это отдельная система.