Лебедев: В ЦСКА тогда состав был такой, что не пробьешься

Не у всякого, даже большого мастера, есть на «лицевом счету» голы, остающиеся в памяти поколений. Такие голы – это своего рода момент истины, награда за изматывающий труд на тренировках, окупающихся стремительным выходом на ворота и точным броском. Именно такой гол забил Юрий Лебедев 21 сентября 1974 года в Виннипеге, в третьем матче «канадской» части суперсерии сборной СССР и Всемирной хоккейной ассоциации (ВХА). В начале третьего периода счет был 7:2 в пользу советских хоккеистов и ничто не предвещало им серьезных осложнений.

Но неспроста же говорят, что канадцы бьются до конца, до финальной сирены. В течение нескольких минут они забросили в ворота Третьяка три шайбы подряд и судьба матча, казалось бы, безоговорочно выигранного сборной Союза, повисла на волоске. Канадцы приободрились и насели на советские ворота. Главный тренер сборной Борис Кулагин, чутко уловивший смену настроений, взял тайм-аут, напряжение игры возросло. И в этот непростой момент шайбу в своей зоне перехватил Владимир Лутченко, прошел вперед и четко отдал пас набиравшему скорость на правом фланге атаки Лебедеву. Как элегантно, на одном дыхании Юрий пошел вперед, сделал ложное движение, показав, что делает передачу, канадский защитник чуть сместился влево, а Лебедев, доработав ногами, обошел канадца справа, оставил его за спиной, и, выйдя к воротам Чиверса, хладнокровно пустил шайбу в ближний угол. Очень кстати пришёлся тот гол, похоронивший вспыхнувшие было надежды публики на стадионе в Виннипеге, и самих канадских хоккеистов.
  
Это был гол-деликатес, гол-красавец, хоккейное лакомство для гурманов игры. И сам Юрий считает, что тот гол был одним из лучших в его хоккейной карьере. А еще помнится ему гол в ворота ЦСКА в последнем матче за «Крылья Советов» в 1981 году, под занавес выступлений в первенствах Союза и своем клубе.
  
А начиналась эта яркая карьера на одном из московских дворов, где в далекие уже времена зимой всегда заливали лед. Родился Лебедев в Текстильщиках, тогда еще подмосковном городе. Отец Василий Васильевич был рабочим на Первом государственном подшипниковом заводе - ГПЗ, мать Зинаида Дмитриевна – поваром на том же предприятии. Дослужился со временем родитель до главного инженера. Обычная советская семья, из которых выросло много отличных мастеров шайбы. Поначалу, из детских лет, помнится Юрию коммуналка в одном из двухэтажных домов, которые строили пленные немцы. А потом дали отцу трехкомнатную квартиру на 6-й Кожуховской улице. «Семья была большая: мать, отец, я, старший брат и сестра. Комнаты в квартире были смежные, кухня – три метра. Но – ведь отдельная квартира! Чудо! Горячая вода, газ. Приезжали к нам, смотрели всей деревней, - вспоминает, посмеиваясь, Юрий Васильевич. - Там пошел в школу, познакомился с ребятами, которые ходили в секцию на стадион «Торпедо». Отличный был стадион, с ледовыми конькобежными дорожками, три футбольных поля, две хоккейных «коробки». Тренером в хоккейной секции был Юрий Георгиевич Котов, тот самый, кто играл в хоккейной команде ВВС (МВО) вместе с Бобровым, Бабичем, Шуваловым и другими «звездами» из поколения первопроходцев советского хоккея».
  
В те годы льда было не так уж много, поэтому тренировались ребята из разных районов и на «Спартаке», и в ЦСКА.  Начальником в хоккейной армейской школе был В. Быстров, а тренерами – Виталий Георгиевич Ерфилов и Николай Вениаминович Голомазов. «Они разрешали тренироваться на их льду всем ребятам. Но поначалу главным моим делом был футбол. Я уже стал играть за дубль московского «Торпедо», ездил вместе с командой в турне, жил в одном номере с такими знаменитостями, как Эдуард Стрельцов и Валерий Воронин. В Мячиково, на спортбазе ЗИЛа, много тренировался, играл вместе с Вадиком Никоновым, мы ж на одной улице жили. Играл я в полузащите, помню, как в Одессе «бодались» с «Черноморцем», потом в Киеве играли с «Динамо», в составе которого дебютировал Леня Буряк, худющий такой был, едва бегал.
  
Но хоккей жил в сердце, и она, эта любовь, меня перетянула все-таки на лед. Помню, перед какими-то сборами и поездкой в Алжир нас отпустили домой, я поехал на тренировку на хоккей. А домой приехал Николай Морозов, тогда  тренер сборной СССР, и к отцу: «А Вы знаете, что Юра два дня уже не приходит на тренировки?» А отец же видит, что я сумку за плечо и из дома. А куда – на хоккей, или на футбол, ему как-то невдомёк. Но Морозов был уже в курсе, что я на хоккей целиком решил переключиться. Ну, а в ЦСКА пригласили меня Ерфилов и Голомазов. В Пензе проходил финал первенства СССР среди юношеских команд, начинал я во втором звене, а потом тренеры меня поставили к Славке (Анисину – прим.автора) и Бодунову. По возрасту оставалось нам всем два года до армии. В Новосибирске сыграли на первенство Союза среди молодежных команд, после чего нас забрали в армию рядовыми и мы поехали в Калинин, играть за тамошний СКА, который тренировал Олег Алексеевич Зайцев, в просторечии – «Сеич»…
  
Пишу материал и думаю:  какой же мощный был в Москве хоккей, если такой приличной «тройке» как Лебедев-Анисин-Бодунов на нашлось места ни  в одной из других московских команд. А их было ни много, ни мало, но, помимо ЦСКА, еще четыре: «Спартак», «Динамо», «Крылья Советов» и «Локомотив»! И во всех этих клубах играли ярчайшие «звёзды», все клубы числились в претендентах на призовые места! Впрочем, Закон о всеобщей воинской обязанности все же соблюдали, хотя, конечно, и «отмазывали» от армии всяческими способами ведущих игроков «гражданских» команд. А эти трое, им деваться было просто некуда, они ж итак в армейском клубе играли.
  
- И что ж, Анатолий Владимирович Тарасов ничего вам не сказал, никаких авансов на будущее не дал,  «тройка»- то ваша уже была приличной?

- Да никто тогда ничего никому не говорил. В ЦСКА тогда состав был такой, что не пробьешься: Альметов, Александров, Локтев, Фирсов,  Викулов, Полупанов, Мишаков, Ионов, Моисеев… Но в 1970 году главным тренером ЦСКА стал Борис Павлович Кулагин, он-то нас поставил играть за основу, а защитниками  к нам отрядил Лутченко и Цыганкова. Была поездка по Сибири, и там мы в играх не пропустили ни одного гола. Правда, и забивали не много. Но забивали. Потом возникли неурядицы, Кулагина из команды убрали, пришел опять Тарасов и нас отправил в Калинин. Служить. Без всяких разговоров. Вызвали к начальнику клуба, а там разговор короткий: «Одевайте военную форму, вот вам предписание, и  – вперед!». Но тогда все служили. Харламова и Гусева, например, Тарасов отправил  в Чебаркуль, где они играли за тамошнюю «Звезду» почти сезон.  В СКА тогда играл Юрка Терехин, наш будущий одноклубник. Конечно, играя в Калинине, мы думали о том, что же будет дальше. Но мы играли, вот что важно, и мы имели постоянно игровую практику. Это сейчас, смотришь, сидят молодые ребята на скамейке, а на площадку их не выпускают, или выпускают минут на пять. А мы играли постоянно и были в «тонусе». Меня все время звал к себе в «Химик» Николай Семёнович Эпштейн, но меня не приглашали в ЦСКА!   Туда брали Анисина, а тот  все время звал с собой Бодунова. И я, в общем-то,  уже дал согласие Эпштейну.
  
Однако у Кулагина были свои планы и он от них не отказывался. Именно Борис Павлович постоянно убеждал всех троих, что им надо играть только вместе. И мало того, что убеждал, он предлагал им играть в основном составе именитого клуба – «Крылья Советов», где был назначен главным тренером, преисполненным желания доказать всем на деле, что он тоже может добиваться в хоккее громких побед. И ведь убедил, взял в команду, и тройка Лебедев-Анисин-Бодунов стала вскоре ударной силой «Крыльев» и в сборную многократно приглашалась.
  
«Борис Павлович нам так сказал: «Давайте, братцы, все вместе пробовать!». Он команду «лепил» с нуля: пригласил Терехина, Тюрина, Шаталова, Кузнецова, Репнева, Котова, Серегу Капустина, на воротах стояли Мышкин и Сидельников. Кулагин дал нам всем шанс, омолодил команду и в 1972 году тут же повез нас всех в мае, то есть сразу по окончании чемпионата, на сбор в Кисловодск. На «предсезонку» –  да в мае-то месяце!!! Такого еще ни в одной команде не бывало! Он дал нам там нагрузки – будь здоров. А кто не выдерживал, того он сразу же отправлял домой. Работал он в тандеме с Вячеславом Ивановичем Колосковым, тот тогда диссертацию по хоккею написал и на нас свои теоретические изыскания апробировал. Конечно, было тяжко, но я считаю, что тогда была опробована на практике первая настоящая научная программа подготовки хоккеистов к следующему сезону: работать, пахать и делать добротно свое дело!
  
Кулагин не просто дал нам большой шанс, он за нами внимательно следил, давал советы, а то и указания относительно того, как работать, над чем работать.  Он вместе с Колосковым стоял у бортика на каждой тренировке. В 6.50 утра был подъем, в 7.00 – зарядка и - понеслась. У Колоскова в руках талмуд и разговор такой: сегодня будет отрабатывать то-то, и то-то, и то-то. Бросайте палки, бегите туда, прыгайте вот тут, отжимайтесь…Проверяли в промежутках пульс, дыхание, давление мерили, все – по науке. И мы, игроки, им доверяли, потому, что чувствовалось, что  и тренер, и методист работают не с кондачка, что у них все продумано до мельчайших деталей. В результате сформировалась команда, выигравшая в один сезон и первенство Союза, и Кубок СССР. А перед этим, в сезоне 1973 года «Крылья» выиграли «бронзу». Команда была просто на подбор, у всех ребят было огромное желание сыграть на высшем уровне. Причем, большинство игроков было в самом прекрасном возрасте, но их порыв удачно дополняла мудрость ветеранов – Игоря Дмитриева, Валеры Кузьмина, Игоря Тузика, Игоря Лапина. Хоть и звучит затасканно, но точно сказано – сплав молодости и опыта. Ну и, повторюсь, руководил нами большой психолог Кулагин, не раз говоривший нам: «Ну, что ЦСКА?  Чем они лучше вас-то?! Но они играют в сборной, а вы – нет. И с какой стати? Нет, надо и вам в сборной страны играть! Допустим, что в сборной всем сыграть невозможно, но обыгрывать их во внутреннем чемпионате вы обязаны». Он умел воздействовать на самолюбие хоккеистов, умел задеть нужные душевные струны. И огромное значение имел тот факт, что у нас была своя производственная база, свой хоккейный стадион в Сетуни. Все под рукой, только играй!».
  
Пик удачи – 1974 год. Потом, в 1977 году «Крылья» под руководством нового главного тренера Игоря Тузика выиграли Кубок европейских чемпионов по хоккею и стали бронзовыми призерами первенства страны. А затем – так случается во всех командных видах спорта – игроки стали понемногу расходиться по другим клубам. Не все, но всё же… Постигла такая участь и первое звено «Крылышек». Ушел в ЦСКА по приглашению Константина Локтева Анисин, которому прочили место Харламова. Никто же не ожидал, что после первой аварии Харламов оправится и вновь заиграет в своем стиле. А великий «Харлам» заиграл! Анисин стал выступать в третьем звене. Потом Кулагин, став главным тренером «Спартака», перетащил туда Бодунова. И (так тоже случается зачастую) игра на прежнем высоком уровне ни у того, ни у другого уже не пошла. То ли возраст стал «подпирать», то ли партнеров походящих не нашлось. Кто тут поймет. Но Лебедев никуда не уходил, а продолжал играть в своих «Крыльях».
  
«В последние годы постоянным партнером был Владимир Расько, а к нам подставляли молодых ребят, Мы с Расько непременно выходили, когда команда оказывалась в меньшинстве, это было, как закон. Бывало, что нас выпускали играть и при численном большинстве. Подставляли к нам Тюменева, Ромашина, Игоря Капустина. В команде шел процесс смены поколений, пришли Пряхин, Немчинов, Штепа, Харин, Хмылев. Приличные были все хоккеисты, в большом порядке. А в 1981 году приехал из Австрии Дмитриев, принял команду, а я уже заканчивал и меня отправили «на стажировку» в Германию, в клуб «Гамбург». Слабоватый был клуб, финансировался не очень-то, и стадион – так себе. Главная задача была - привлечь на трибуны народ. И ходило народу немеренно. Первые матчи жена моя посещала стадион, а потом перестала. Дело в том, что там после каждого периода выкатывали прямо на лед огромные бочки с пивом и народ, пока не выпивал эти бочки, не расходился. А посему игры по времени растягивались на несколько часов, заканчивались далеко за полночь. Но у нас только-только родился Сашка, и жена не могла сидеть до конца, надо было быть с сыном.
  
В этом месте разговора Лебедев удивил меня одним откровением. «Хочу заметить, - вполне серьезно произнес он, - что в «Гамбург» нас пригласили с благословления Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Брежнева. Он в этом городе лечился, отдыхал и, видимо, «отцы города» довели до его сведения, что хотели бы иметь приличную команду, хорошо бы из Союза заполучить парочку отличных игроков. А до моего приезда в «Гамбурге» уже играл Алексей Мишин из горьковского «Торпедо». Вместо него я и приехал, и еще спартаковский защитник Сережка Коротков. Но Брежнев умер и мы уехали, точнее, нас возвратили,  на Родину. А был бы Леонид Ильич жив, то, думаю, мы бы там, в Германии, до сих пор проживали. Словом, такая вот история.
  
По возвращении я еще поиграл за «Крылья», меня Игорь Ефимович попросил об этом.  Это был, пожалуй, 1984 год. Я полгода не тренировался, но в общем-то вернулся в большой хоккей. «Крылья» выступали неудачно, проиграли 12 матчей подряд и я не мог отказать, тем более, что и болельщики просили вернуться и помочь клубу. Да и директор ВИЛСа Николай Иванович Карягин тоже говорил Дмитриеву: «Давай, чего Юрка у тебя приехал из Германии  и ничего не делает!». И поиграл я еще до 1986 года, до 35 лет. По тем временам это был уже «стариковский» возраст. Работы не было, и я пошел учиться в Высшую школу тренеров. Лекции читали Тарасов и Савин. Там тогда учились и Мальцев, и Рагулин, и много других знаменитых игроков. Учили всерьез, без дураков. Платили хорошую стипендию, по размерам равную зарплате в команде. Так что можно было жить. Получил я диплом тренера по хоккею высшей категории. Это было второе мое высшее образование, потому что в годы выступлений я еще закончил Московский областной педагогический институт в Малаховке».
 
По окончании школы Лебедев поработал  тренером в детской спортивной школе «Крылья Советов», потом… А потом подоспели лихие 90-е годы, когда надо было выживать. И стал работать шестикратный чемпион мира и Европы охранником в одном из столичных банков. «Устроиться туда было непросто, за меня слово замолвили на высоком уровне. Два года работал. Деньги платили хорошие, тут ничего не скажешь, семья не страдала. Перевозил миллионы долларов в мешке. Случалось, что и в метро. Везешь и думаешь: «Сейчас кто-нибудь сзади даст по башке, и – кранты». А в «Крыльях» все шло ни шатко, ни валко. Денег не платили, с мальчишками никто толком не занимался, и было их, честно говоря, жалко. А потом Ефимыч мне говорит: «Давай, приходи в команду, будешь мне помогать. И мы тогда выиграли Кубок Москвы, занимали призовые места. Работал я с Дмитриевым года три, с нами еще – Сергей Котов. Триумвират. А потом не стало Игоря Ефимовича, все опять как-то пошло вперекосяк, я потерял работу и стал безработным. Вот тогда я поболтаааался, - самокритично растягивает слова Лебедев. – Тяжко было, а что делать? Был я и генеральным менеджером в команде, и вице-президентом. Одно время был директором спортивной школы СДЮШОР. Отличные были мальчишки, «бомбили» всех подряд в Москве. Да. Тогда ведь как получалось: кто деньги дает, тот и бал правит, и каждую неделю что-то новое. И ВИЛС начал терять хозяев – то одни, то другие, неразбериха»…
  
- А если возвратиться немного назад, когда вашу тройку пригласили в первый раз в сборную страны?

- Это было в 1972 году. Мы поехали в Швецию на товарищеские игры, команду уже тренировали Бобров и Кулагин, он нас Боброву и рекомендовал взять. Была, помню, товарищеская игра, и мы тут же следом поехали играть в составе второй сборной и тоже – в Швецию. И мы второй сборной выиграли две игры у первой сборной Швеции! Вот такой был высокий уровень хоккея в стране! А потом уже были игры в Суперсерии-72 против сборной Канады. И нас Бобров выпустил на третий матч. Сборная Союза проигрывала, но мы сравняли счет, и игра завершилась вничью – 4:4. Следующий матч в Ванкувере сборная выиграла – 5:3, а когда серия «переехала» в Москву, то нас уже не ставили.
  
- А, кстати говоря, почему?

- Вот так решил Бобров, а уж чем он руководствовался, не знаю. Анисин, правда, играл вместе с Якушевым и Шадриным, гол забил.     Там, может быть, дело в том было, что Бобров ставил своих, спартаковских, а Кулагин пропихивал своих - «крыльевских». Впрочем, это уже – домыслы…
  
По своему памятны Лебедеву и Олимпийские игры в Лэйк-Плесиде. Тогда он играл в звене вместе с Александром Мальцевым и молодым Владимиром Крутовым. «Мы ни одного микроматча не проиграли, забросили больше всех шайб, а Крутов Володька вообще сыграл ну, просто, выше всяких похвал. Ему надо было лучшего давать, так ярко он в Лэйк-Плесиде играл. Да и Мальцев играл как всегда здорово. Жаль, что не было в той сборной Володьки Лутченко, он бы там погоды не испортил. А вообще, нам плохую службу сослужил товарищеский матч со сборной США в Нью-Йорке, в самый канун игр, в котором мы победили с разгромным счетом 10:3. Недаром все в один голос говорят: не надо играть с командой, которая потенциально может быть соперником-участницей Олимпийских игр»…   
  
С удовольствием я вспоминаю игру Лебедева. Все присутствовало в действиях этого внешне очень обаятельного хоккеиста: высокая техника, отличное катание, поставленный бросок,  уверенность. Я бы охарактеризовал его игру словом «надежная». Потому, что Лебедев мог сыграть с блеском, мог - удачно, или менее удачно. Но он никогда не играл ниже определенного, и весьма высокого уровня, всегда выкладывался по полной программе. А все это вкупе – свидетельство незаурядного мастерства, служащего надежной гарантией, что тренеры без внимания не оставят.