Вячеслав Анисин: «Североамериканцы предлагали миллион»

Легендарный советский хоккеист рассказал, почему он так и не уехал играть за океан, хотя такая возможность у него была и после того, как «железный занавес» рухнул.

Легендарный советский хоккеист рассказал, почему он так и не уехал играть за океан, хотя такая возможность у него была и после того, как «железный занавес» рухнул.

- Вячеслав Михайлович, многие участники Суперсерии-72 рассказывают, как за ними «охотились» представители клубов НХЛ. А вам предлагали остаться в Северной Америке?
- Да. За нашей тройкой с Лебедевым и Бодуновым много ходили и предлагали по миллиону долларов каждому, если останемся у них играть. Но мы тогда молодые были, дурачились и говорили, что в Советском Союзе больше получаем. Они же серьезно вздыхали и говорили, что больше миллиона дать не могут.

- Больше шансов уехать за океан у вас никогда не появлялось?
- Были, но уже значительно позже, во время празднования 15-летия Суперсерии 1972 года. Я знал, что канадцы на своем двадцатитысячном стадионе просто так, пускай им там уже и по 40 лет, неготовые не выйдут и шаляй-валяй играть не будут. Раз пригласили, значит, они будут готовы. И я месяц один готовился дома. Я тогда на Варшавке работал, отвечал за спорт в «Мостехобслуживании», у меня было время, подготовиться к этим четырем играм. В двух из них я получил лучшего игрока.

И вот ко мне во время ужина подошел Бобби Кларк, которого я очень хорошо знал, и спросил, не хотел бы я за «Филадельфию» поиграть. Я тогда отшутился: «Да ладно, Боб, что, тебе клюшки некому носить что ли?» Посмеялись. А когда с ужина выходили, ко мне подошел Фергюсон, который был генеральным менеджером «Виннипег Джетс», и предложил мне играть за них. Предложил полмиллиона долларов. Сказал, если дам согласие, уже завтра вылетим в Монреаль. Уже была перестройка, я мог бы и остаться, но я так не хотел, хотел честно. Сказал, что вот будет банкет в Оттаве, где будут работники нашего посольства, там и договоримся.

В Оттаве мы решили, что я вылетаю в Москву, канадцы присылают телефонограмму, и я тут же вылетаю назад. Приехал в Москву – ни звонков, ничего. Я подумал, что наболтали просто. Правду же о том, что случилось на самом деле, узнал много позже.

- Что же тогда произошло?
- Анатолий Михайлович Кострюков, который в середине 80-х занимал одну из должностей в аппарате советского хоккея уже на пенсию уходил, взял меня в Югославию в «Медвешчак», где ему предложили тренировать. Он туда один прилетел, а я с женой и маленьким сыном. Он у нас часто бывал, вот и рассказал однажды, что телефонограмма из Виннипега приходила: «Но разве ты смог бы там играть? Мы сказали, что ты учишься на факультете журналистики и не хочешь никуда ехать». Вот так и закончилась моя карьера в НХЛ. Как бы я сыграл там – не знаю. Однако предложение было серьезное.

- «Медвешчак», который вошел в прошлом году в КХЛ, стал для многих открытием. А для вас это, получается, старый знакомый?
- Тогда Югославией была еще целостной, со всеми республиками. Народа ходило столько же, сколько и сейчас. Но класс, конечно, был ниже. У них сначала канадцы были, потом они стали советских игроков звать. Я играл там, Борисов, Виктор Крутов. На трибунах все время канадские флаги были, а потом, когда мы своим звеном со словенцами Беребахом и Паичем стали голы забивать, так и советские флаги начали появляться. Я даже лучшим нападающим Югославии признавался. До сих пор с клубом теплые отношения сохранились. Они звонят мне, зовут в гости.