Сергей Мыльников: Сыграй мы с финнами раньше – разорвали бы

Сергей Мыльников: Сыграй мы с финнами раньше – разорвали бы

Знаменитый советский вратарь, олимпийский чемпион и член ХК "Легенды хоккея СССР" Сергей Мыльников в рамках проекта "Олимпийские легенды" рассказал об Олимпиаде в Калгари 1988 года, последних Играх для сборной СССР, которая громила сильных соперников, но расслабилась в матче с финнами.

Знаменитый советский вратарь, олимпийский чемпион и член ХК "Легенды хоккея СССР" Сергей Мыльников в рамках проекта "Олимпийские легенды" рассказал об Олимпиаде в Калгари 1988 года, последних Играх для сборной СССР, которая громила сильных соперников, но расслабилась в матче с финнами.

- Что вам первое приходит в голову, если вспоминать об Олимпиаде в Калгари?

- Это был большой праздник для всех нас. Такое непросто забыть. Ты живёшь рядом со всеми великими спортсменами мира, ешь с ними за одним столом, перекидываешься шутками, обсуждаешь новости. Можно посмотреть любое соревнование, погулять по олимпийской деревне. Правда, удавалось это не часто. У нас был жёсткий режим: мы спали, ели и тренировались. Всё-таки не на курорт приехали.

- Вы разгромили всех основных соперников: чехословаков – 6:1, шведов – 7:1, канадцев – 5:0, а вот с не претендующими на успех американцами и немцами встречи получились упорными. Сложно было настроиться на слабых соперников?

- Никакой опасности матчи с США и ФРГ нам не предвещали. С американцами после второго периода счёт был 6:2. Может, немного расслабились, позволили приблизиться, но всё равно уверенно довели дело до победы.

- Не старались беречь силы на будущие, более серьёзные игры?
- Да бросьте. Как на Олимпиаде можно беречь силы? Если и расслаблялись немного, то тут же приходили в себя и снова брали верх.

- В последнем, уже ничего не решавшем матче, вы проиграли Финляндии из-за отсутствия мотивации?
- Разумеется. Мы уже всё выиграли, настроя никакого. Какой смысл биться, травмы получать? Конечно, приятно было бы закончить турнир без потерь, но никто нам не говорил, что в этой встрече нужно побеждать кровь из носу. Любой команде в любом виде спорта тяжело играть без турнирной мотивации, когда уже всё выиграно.

- Финны, впервые в истории взявшие олимпийскую медаль, не благодарил после матча?

- Какие тут могут быть благодарности… Это же спорт. Повезло им, что тут сказать. Попали на сборную СССР не в ранних играх, а в последней, для нас уже не имевшей значения. Сыграй мы с ними на два-три дня раньше, может быть, разорвали бы в клочья. Но нам-то какая разница, кто там на нижних ступенях пьедестала. Мы за собой следили.

- Вы играли в Канаде, на площадке принципиальных соперников. Чувствовался какой-то негатив от болельщиков, организаторов?
- Когда играешь, на это не обращаешь внимания. Выходишь играть, а напротив тебя соперник, которого ты должен победить. Даже если что-то кричат с трибун, не стоит придавать этому значение. И я думаю, любой нормальный спортсмен так скажет.

- В каких условиях вы жили?
- Сейчас уже плохо помню. Был специальный подъезд для хоккеистов, кажется, фигуристов и ещё кого-то из нашей делегации. Я жил в обычном номере вдвоём с Андреем Хомутовым. Мы с ним хорошие товарищи.

- На турнире из-за травмы не выступил вратарь Евгений Белошейкин, человек с трагической судьбой. Этот удар его и подкосил?
- Мы с ним дружили всё время, были в хороших отношениях. Жалко было Женьку, чего уж там. Я его, как мог, поддерживал. Он на этих Играх работал комментатором. Не знаю, стала ли эта травма началом конца. Тут, думаю, сложилось много факторов – семейные, личные проблемы. Мне трудно об этом судить.

- Могли представить в то время, что это последняя Олимпиада для сборной СССР?

- Нет, конечно, как мы могли представить? Всю жизнь прожили в СССР, думали, так всегда и будет. А однажды утром проснулись в другой стране.

- Чемоданного настроения в сборной тогда ещё не было? Уже через год в НХЛ рванул Могильный, а потом и многие другие, в том числе и вы.
- Нет, именно в 1988-м ничего подобного не было. Всё это началось год спустя, после победы на чемпионате мира в Стокгольме. У меня тогда уже была договорённость об отъезде и с Тихоновым, и с Колосковым. Всё по-честному. Они дали добро.

- А если бы упёрлись и не отпустили, вы бы остались в СССР?
- Конечно, остался бы. Мы были патриотами, даже мыслей не было бежать вопреки всему.

- Но ведь тот же Могильный сам решил свою судьбу.

- У каждого свои мысли, своя философия. Я за него отвечать не могу.

- Как вас встретила Северная Америка?
- Мне повезло, что я был с семьёй. Трудности были только с языком. Я жил в Квебеке, где разговаривают в основном на французском, так что было тяжеловато. Хорошо ещё, что у меня в команде был Петер Штястны, он очень помогал.

- Штястны? Тот самый великий словацкий игрок, который сбежал от коммунистов ещё в 1980-м, и, как считалось, ненавидел СССР?
- Не знаю, как к стране как таковой, а к советским игрокам он был очень хорошо настроен. Это порядочный и очень хороший человек.

- Сейчас он депутат Европарламента…
- Да, сидит в Брюсселе. В последний раз с ним виделись, когда на Красной площади играли перед Матчем звёзд КХЛ. Очень тепло пообщались, семьями. В принципе, в любое время могу ему позвонить. Правда, о судьбах Европы мы с ним не говорили. Так, о хоккее, о жизни, о детях. Его сын Пол стал звездой НХЛ, поедет на Олимпиаду в Сочи в составе американской сборной.

- Почему не получилось закрепиться в Квебеке?
- Просто не дали играть, да и всё. При мне восемь вратарей сменилось, а команда 15 очков набрала за сезон. У них свои интересы были. Если бы дали возможность выступить, может, всё по-другому бы сложилось. Вспомни Гашека, который в свой первый сезон тоже провёл всего несколько игр. Тоже издевались над ним.

- Вы поэтому решили уехать?
- Отчасти. К тому же с контрактом всё получилось не так, как я думал. Обманули, что уж говорить. Правда, не канадцы. Агентов у нас тогда не было, были только государственные организации... Словом, недополучил я заработанных денег.