Холодная война на льду - 13

Холодная война на льду - 13

Репортаж ведут Николай Озеров и Фостер Хьюитт...

Билет на матч века.

       

Это был самый драматичный матч в истории хоккея. И по накалу страстей, и по драматургии игры, куда вплетались совсем не игровые сюжеты, и по последствиям для развития хоккея, и по влиянию на умонастроения людей по обе стороны железного занавеса, который, благодаря хоккею, стал заметным образом просвечивать.

Фразы, сказанные комментаторами этой встречи, выдающимися и знаковыми фигурами нескольких эпох, стали эмблемами времени. Николай Озеров, сам легенда, сотворявшая легенды и от легенд питавшаяся, произнес 28 сентября фразу, немедленно обретшую статус народной: «Такой хоккей нам не нужен!». А Фостер Хьюитт, 70-летний классик спортивного радиорепортажа, чей голос много десятилетий по субботам в вечер матчей НХЛ, в Hockey Saturday Night, слышала вся Канада, комментатор, возвращенный в строй на время Суперсерии-1972, сказал самые важные для канадского хоккея слова: «They Score!! Henderson has scored for Canada!» Конечно, он имел в виду, что Хендерсон забил за Канаду, что, вообще можно было бы назвать «маслом масляным» - не за СССР же. Но в этой фразе вольно или невольно читалось: Хендерсон забил для Канады, для ее славы, для хоккея, который канадцы считали своей и только своей игрой, для всего западного мира, наконец…

Значение Хьюитта сравнимо с ролью Вадима Синявского, который был ненамного младше своего канадского коллеги, начинавшего каждый субботний вечер с фразы-эмблемы: «Привет, Канада, и хоккейные болельщики в Соединенных Штатах и на Ньюфаундленде!». Правда, Синявский комментировал в основном футбол (и, увы, скончался за два месяца до Суперсерии). А мое поколение может себе представить, что значил голос Хьюитта для Канады по модуляциям Николая Озерова или знакомому, какому-то домашнему, тембру Наума Дымарского, подключавшегося по «Маяку» за десять минут до окончания принципиальных футбольных матчей.

Незадолго до начала игры в раздевалку вошел один из тренеров канадцев Джон «Фрости» Форристол. Он сообщил важнейшую новость: «Я только что видел Харламова. Парень хромает, как черт». Гарри Синден вспоминал: «Через минуту нам стало известно, что Харламову сделали укол, и он будет играть. Я посоветовал ребятам: «Если он попадется вам на пути, пощекочите его слегка за больное место».

Цель оправдывала средства. Уже в первом периоде Харламов, которому Кулагин сказал, что он будет играть, потому что это отвлечет на него вниманием канадских игроков, после одного из игровых эпизодов, сильно захромал и на скамейку запасных прикатил, опираясь на Юрия Ляпкина. Конечно, из форварда, который произвел на канадцев, наряду с Якушевым, самое сильное впечатление, можно было сделать «живца». Но играл он в восьмом матче крайне осторожно, периодически его заменял Мишаков. Впрочем, Харламов сделал несколько удачных передач, одна из которых оказалась голевой, а один раз чуть не забросил шайбу сам, попав в штангу.

К тому же у канадцев не было тактической задачи гоняться за Харламовым или кем-то еще. У них была стратегическая цель – победить.

Ничья их не устраивала, потому что советская сторона заявила: победитель будет определен по числу заброшенных шайб, а их было больше у советской сборной. И еще по одному принципиальному сюжету был достигнут компромисс, правда, после острых дискуссий. Каждая из сторон выбрала «удобного» для нее судью. Наши выбрали Компаллу, канадцы – Батю. Напарник Бати Дальберг внезапно заболел – то ли реальной, то ли дипломатической болезнью. По части тайной дипломатии наши были мастера – не чета канадцам…

Худшие ожидания оправдались. Уже на третьей и четвертой минутах посыпались удаления. Канадцы остались втроем. Правда, чуть позже был удален Петров. И вот на пятой минуте последовало удаление Жана-Поля Паризе за блокировку Мальцева. Жан-Поль, и так-то мужчина горячий, настоящий француз. А тут он превзошел сам себя. Паризе, повозмущавшись и ударив клюшкой с размаху по льду, уже было сел на скамейку штрафников, но тут же покинул ее, чтобы выпустить оставшийся пар. Тогда-то и состоялся исторический замах клюшкой на Йозефа Компаллу, стоивший ему удаления до конца игры. И хотя 30-летний Жан-Поль Жозеф-Луи «Джип» Паризе, звезда второстепенной Minnesota North Stars, неожиданно неплохо отыграл Серию, и, выходя в одном звене с Эспозито, набрал 4 очка, отыграв семь матчей, в историю он вошел благодаря инциденту с судьей. Ну и отчасти – благодаря своему сыну Заку, который успешно играет в НХЛ.

                           

Конечно, Паризе не носил шлема, зато на моем рисунке сентября 1972 года верно отмечена его кудрявость. Он был одним из тех игроков, которые запомнились первокласснику. Тремя другими были Кен Драйден, Фил Эспозито и Бобби Кларк. Последний – тоже благодаря своей грубости.

…На лед с канадской скамейки полетели два стула. Похоже, один из них швырнул мастер психологических мизансцен Гарри Синден, буквально проиллюстрировав хрестоматийное: «Оно, конечно, Александр Македонский герой, но зачем же стулья ломать?».

Канадские болельщики, гиперактивные в этот вечер, начали скандировать «Let’s go home!» - «Поехали домой!». Присутствовавший на матче и сидевший на трибуне рядом с Бобби Орром представитель канадского посольства Гарри Смит предположил, что Серии – конец. Конец многолетним усилиям по организации игр, конец добрым отношениям с русскими, а какая подстава для премьер-министра Трюдо. «Ты слишком долго прожил здесь», - недоуменно заметил на это Орр.

И в самом деле, игра была продолжена. Больше того, спустя две минуты после отменной передачи Брэда Парка, Фил Эспозито сделал счет 1:1. (Первую шайбу забросил Якушев – в той игре вообще спартаковцы дольше других находились на площадке, и их лучший хоккеист снова блистал, забросив еще одну шайбу и создав множество голевых моментов.)

Если поначалу доминировала сборная СССР, то к середине первого периода игра выровнялась. Тем не менее вперед вышла советская команда – Лутченко реализовал большинство, в очередной раз продемонстрировав мощь своего броска. Ближе к концу периода снова отличился защитник, и опять это был Брэд Парк, замкнувший «по-советски» грамотную комбинацию Рателля и Халла. (А Петров едва не поразил ворота Драйдена, сыграв «по-канадски» - сильно и без подготовки бросив по воротам: взаимопроникновение стилей продолжилось.) Парк набрал в Серии 5 очков, в последней игре был назван самым ценным игроком (наряду с Хендерсоном), отыграл все восемь игр, а удален был лишь однажды. В сущности, это был идеальный защитник, по классу уступавший только Бобби Орру. Это был игрок атакующего типа, поэтому, когда в 1975 году родной для него клуб New York Rangers («Игра на Манхэттене, в медийной столице мира, очень заряжала!» - признавался знаменитый защитник) продал его заклятым врагам – Boston Bruins, и Парк получил указание тренера сосредоточиться исключительно на защитных функциях, многие решили, что бывшая звезда Нью-Йорка потерял драйв. Жена Парка, как и супруга Лапуана, родила во время Серии, и это стало вдохновляющим событием для целой команды. Парк играл с Бергманом, их пара была не менее эффективной, чем монреальский дуэт Савар – Лапуан.

Первый период закончился вничью. На трибуне, где сидели канадские болельщики, появился плакат «Mission possible» - «Миссия выполнима».

Технологическое отставание советской цивилизации сыграло на руку сборной СССР спустя 20 секунд после начала второго периода. Шайба, пущенная с большой силой Якушевым, попала в сетку за воротами (неведомое для канадцев техническое диво, чьи физические свойства они с опаской изучали, и не зря), и отскочила обратно в зону защиты канадцев. Ее пытался поймать Драйден, но безуспешно, шайба легла прямо на клюшку Шадрина – 3:2. И пошла равная игра, причем без удалений. У нас блистали спартаковцы с удачно вписавшимся в их дуэт Анисиным. Дважды канадцы пытались пробить Третьяка, но он опять в своей манере даже не присел, оставшись похожим на скалу в стойке standby. И тем не менее защитник Уайт с «пятака», опять-таки после комбинации, начатой Рателлем, сравнял счет.

Несмотря на очень уверенную игру Драйдена, который словно вспомнил, что он звезда НХЛ и лучшей команды Лиги, в очередной раз противостоять поймавшему волну Якушеву он не смог: Як-15 довел счет своим голам до семи, а очкам – до 11, на один пойнт больше, чем у Эспозито и на четыре больше, чем у Хендерсона (вторым в советской команде по очкам был Шадрин, а третьими-четвертыми Харламов и Петров).

Второй период вообще счастливо складывался для советской сборной, в том чисел и с точки зрения драк и стычек. И здесь в игру всерьез вступил Фил Эспозито, который почти не покидал площадку, начиная с середины второго периода, решив отдать жизнь за победу – пожалуй, в истории канадского хоккея не было более мотивированного игрока, он просто ненавидел проигрывать.

Вскоре после гола Якушева Блинов, получив идеальный пас от Петрова, выдержал изящнейшую и изысканнейшую паузу, уложил на лед Драйдена и аккуратно направил шайбу в ворота сантиметров с 50-ти. Блинов уже торжествующе поднял руки вверх, но… шайба наткнулась на клюшку Фила Эспозито. Это казалось неправдоподобным. Первый сигнал о том, что Эспозито не отдаст игру, причем буквально в одиночку, и зарядит энергией своих товарищей по команде.

Прошла еще пара минут и Харламов после паса Мальцева попал то ли в штангу, то в оборотную сторону сетки ворот Драйдена. Затем эффектную паузу выдержал Валерий Васильев и забросил пятую шайбу сборной СССР в этом мачте века. До конца второго периода оставалось три минуты.

Третий период по спортивному драматизму сравним, быть может, только с баскетбольным финалом Олимпиады того же 1972 года, когда за три секунды до конца после феерического паса Ивана Едешко через всю площадку исторический мяч заколотил в корзину сборной США Александр Белов – 51:50! В сущности, этот баскетболист совершил спортивный подвиг, который в хоккее повторил Хендерсон. Эмоционально это было примерно то же самое: три секунды в баскетболе, это все равно что полминуты в хоккее. Александр Белов скончался в возрасте 26 лет от саркомы сердца, Пол Хендерсон стал священником. Впрочем, об этом – позже…

Якушев в последнем матче играл примерно ту же роль, что и Эспозито. Бобров и Кулагин выпускали его даже в связке с Михайловым и Петровым. В первые минуты последнего периода наши явно пытались закрепить успех, стремясь увеличить разрыв, поэтому давили. Но на третьей минуте, сбросив себе рукой на клюшку шайбу, которую швырнул в его сторону Пит Маховлич, Эспозито совершил один бросок, а затем, после отскока от Третьяка, второй – и сократил разрыв в счете: 4:5.

Самое интересное, что к третьему периоду, судя по всему, Гарри Синден уже не контролировал ситуацию – это делали самые мотивированные игроки. Голевой пас не случайно делал именно младший Маховлич – Эспозито потребовал, чтобы Синден убрал из его звена неудачно игравшего Маховлича-старшего: «Этот парень убивает меня, и он, честно говоря, убьет и игру. Поставь ко мне Пита!» Чутье не подвело Эспозито, равно как и Хендерсона, который в перерыве между вторым и третьим периодом сказал: «Мы не должны проиграть. Если мы выиграем первые пять минут, то сделаем их! (русских. – А.К.)».

Вспоминая этот свой гол, как в замедленной съемке, Фил Эспозито недоумевал, как советские игроки оставили его одного незакрытым. И объяснял это тем, что они его побаивались – как только кто-то приближался к седьмому номеру, он включал в игру свои жесткие локти. Этому его в год дебюта в НХЛ научил еще «мистер Хоккей», Горди Хоу, который своим железным локтем «прописал» в игре бойкого мальчишку (со стареющей 46-летней звездой нашим хоккеистам еще предстояло познакомиться во время Суперсерии-1974 с командой ВХА). В январе 1964-го Фил Эспозито был призван под знамена Chicago. В игре против Red Wings он внезапно посередине игры был выпущен на лед с Регги Флемингом и Бобби Халлом. «Ты держишь старого сукиного сына?» - спросил Халл у дебютанта, дико озиравшегося вокруг и видевшего только хоккеистов, уже вошедших в Зал хоккейной славы. Халл имел в виду Хоу. «Держу, держу», - ответил центрфорвард Фил, и как только шайба была введена в игру, получил ошеломляющий удар локтем в рот. В те годы швы можно было накладывать только после игры, Эспозито истекал кровью и слезами, но ответил «классику», ударив его клюшкой по бедру: «Ты старая е…я ж…кусок г…!» («You old fucking asshole piece of shit!»), - обратился дебютант к мастеру. Оба были отправлены на скамейку штрафников. Эспозито крикнул Хоу: «А ведь ты, ж…, был моим е…м идолом!». – «Что ты сказал?» - «О, ничего, мистер Хоу, абсолютно ничего!». После окончания сезона Горди Хоу сказал Филу Эспозито, что если бы он не ответил ему тогда, то мастер преследовал бы робкого дебютанта до конца своей карьеры. Но дебютант оказался не робкого десятка и прошел через жестокий тест знаменитого игрока. Что ж, в хоккее – как в армии. Или в тюрьме. Жесткие правила мужского общежития.

…Минуту спустя после гола Эспозито страшное напряжение вылилось в драку Евгения Мишакова и Рода Жильбера, который никогда не отличался агрессивностью. Это был вполне корректный хоккеист, часть знаменитого звена Rangers, где он играл с Рателлем и Хэдфилдом, став самым результативным игроком своей команды за все время ее существования. В Серии всерьез отличился только Рателль, но для Жильбера игры с СССР 1972 года превратились в его Кубок Стэнли (он так и не стал обладателем этого приза, играя в Нью-Йорке). Уход из Rangers в 1975 году Парка и Рателля стали для него страшным ударом, после которого он уже не смог играть на прежнем уровне, тем более, что и возраст у него уже был серьезный. Во время восьмой игры с Советами, по признанию Жильбера, он потерял контроль за собой. Отсюда и драка с гораздо более агрессивным Мишаковым.



Драчливость канадцев воплощали не Паризе, Бергман, Эспозито, и уж тем более не Жильбер, а Бобби Кларк. Его дальнейшая биография показала, что выбор был не случаен. Еще один образец творчества первоклассника 1972 года – характерно, что Кларк произведен в капитаны…

Канадцы окружили дерущихся плотным кольцом. До такой степени плотным, что нашим хоккеистам досталась лишь роль наблюдателей. Они даже не лезли в драку. Так что зрелище было довольно странным. Кстати, на лед маленького русского нападающего уложил Бергман, а дальше канадцы дали возможность продолжить битву Жильберу. Когда две конфликтующие стороны были все-таки отлеплены друг от друга, Мишаков со сбитым набок шлемом стал, сбросив перчатки, приглашать Жильбера на продолжение кулачной дуэли один на один. Теми же жестами, которые использовал Фил Эспозито, приглашавший на драку со скамейки штрафников Бориса Михайлова, которого он потом неизменно обвинял в скрытых тычках и ударах. (Что, напомним, спровоцировало однажды на драку и Бергмана. Кстати, Эспозито, при всей совей прагматичной жесткости, никогда не был драчуном – настолько он был нацелен на то, чтобы забивать голы.) Жильбер, вытирая не то кровь, не то сопли, только отмахнулся. В 1987 году, на 15-летии Суперсерии, Мишаков спросил своего визави, почему тот не принял вызов. «Ты бы меня убил», - ответил форвард Rangers. Характерно, что когда у Мишакова уже в солидном возрасте начались проблемы с ногами, именно канадцы предложили ему бесплатную операцию, а Рон Эллис выразил готовность оплатить проезд и проживание…

Понятно, что Мишаков не был «тафгаем». Больше того, нашим запрещали драться по причинам политкорректности, сопутствовавшей соревнованию двух систем, да и традиции такой не было. Поэтому эпизод казался из ряда вон выходящим.

А вот по-настоящему жестким игроком был Валерий Васильев. Просто он во время Суперсерии не до конца раскрылся. Васильев слыл королем силового приема, причем на грани фола, но в рамках правил. Чего канадцы, естественно, не знали. И как раз вскоре после драки Мищакова и Жильбера, когда им дали по 5 минут штрафа, а команды играли четыре на четыре, Кларк «напоролся» на Васильева. И Рудольф Батя дал ему сомнительные две минуты штрафа. При счете 5:4 наши оказались втроем. На поле вышли Лутченко, Цыганков и Петров, которого наши тренеры нередко выпускали, когда команда играла в меньшинстве. Не прогадали и на этот раз: Петров ухитрился контратаковать, а защищался столь отчаянно, что даже потерял клюшку. Наши чудом выстояли.

Предстояла смена ворот – заканчивалась первая десятиминутка третьего периода. И во второй десятиминутке развернулись самые главные события. О первом из которых Николай Николаевич Озеров сказал те самые слова, которые пережили века: «Такой хоккей нам не нужен».

Продолжение следует…